Не подходите к краю

Девушка лила слёзы в зале регистрации аэропорта. Багаж уже уехал по резиновой дорожке, и билет на самолёт лежал в сумочке, а она плакала. Удивляться нечему. Глаза девушек частенько на мокром месте оттого, что жизнь запутана и мало понятна. Ведь океан не переспоришь. На него можно кричать до хрипоты, а он равнодушно будет продолжать выбрасывать на берег солёные волны. Иногда крохотный человек, стоя перед своенравной стихией жизни, не может сдержать слёз.

Её звали Наташа, а его Заир, что по-турецки означает - «поэт». Как произошло знакомство, и когда он успел пленить её своими стихами? Ответ вполне современный: социальная сеть и скайп. На фоне серой обыденности маленького городка его стихи звучали, как небесная музыка. И сердечко забилось быстрее! А сериал «Великолепный век», не сходящий с экрана телевизора, только подбросил дровишек в огонь. Тамошние мужчины сильны и не пьют вина, а женщины прекрасны и величественны. Природа тех мест соревнуется красотой с мечетями и старинными крепостями. Это всё есть, и сравнительно недалеко. И не нашлось причин для отказа, когда Заир промурлыкал: «Приезжай».

Мама не отговаривала, ведь девушке надо жизнь устраивать. Здесь надёжного человека днём с фонарём не найти, а там мужчины непьющие и от работы не бегают. Пролетела мысль о том, что скоро и внучат потискает, и на мраморном балкончике посидит с чашечкой турецкого кофе. В конце концов, везде люди живут, даром, что не нашего племени. Заир заказал билеты, и Наташа уехала.

Вернувшись, сомнений с собой не привезла: выхожу замуж. Семья зажиточная, и внешность у всех сериальная. К тому же приняли её, как уже состоявшуюся невестку. Большой дом, крики чаек, цитрусовый запах воздуха. Заир немного говорит по-русски, Наташа тоже не зря штудировала разговорник туриста. Лишь перед отъездом мама Заира что-то сказала, глядя прямо ей в глаза, а парень, немного смутившись, перевёл: «Принимай ислам, и я буду считать тебя дочерью».

Процедура принятия ислама довольно проста: проговори при свидетелях шахаду – и дело в шляпе. Легендарная Роксолана, будучи дочерью священника, сделала этот шаг, а Наташа всего лишь дочь токаря и продавщицы. Да и в церкви она была однажды – на таинстве своего крещения. Мать успокаивала её, приговаривая, что в исламе нет ничего худого, люди так же молятся, и Христос в обиде не будет. Последние облака сомнений рассеялись, и теперь скайп стал подслушивать планы Наташи и Заира о будущей семейной жизни. Она всерьёз учит язык, а он с восточной горячностью требует немедленного приезда. Семья готовится к свадьбе в ожидании русской красавицы. И вот заветный билет в один конец приобретён.

При расставании слёз не было. Мать была счастлива за дочь, дрожавшую в ожидании перемен и невиданной новизны. Был и женский страх, и ещё нечто невразумительное, но глазам не нужны были платки. Слёзы полились позже, в здании аэропорта. В груди вдруг стало горячо, закипевшая волна подкатила к горлу и полилась из глаз. То ли это солёные ручьи, которые веками проливали девицы перед первой брачной ночью, то ли последняя влага, падающая на родную землю? Кто знает. В женских глазках воды хватает, и льётся она частенько по причинам необъяснимым. Металлический голос известил об окончании регистрации и посадке, а девушка, которую с нетерпением ждал жених, сидела на неудобном кресле и выла, не понимая причины.

- Что вы так горько плачете? У вас беда?

Недалеко от Наташи присел мужчина лет шестидесяти, в тёмном костюме и чем-то схожий с Шоном Коннери.

- Замуж выхожу! – выдавила она сквозь слёзы.

- Зачем же слёзы? Это радость.

- Я буду ислам принимать, - снова произнесла Наташа, удивляясь тому, что слова свои услышала, как будто издали. От грядущей перемены веры сердце её ещё не сжималось болезненно, только чуть кольнуло сомнением. Да и верующей она себя не считала, скорее, впервые принимала чужую веру, чем меняла свою на иную. Но после этих слов слёзы неожиданно высохли, как будто от себя самой она получила ответ об источнике горького плача.

- Ислам принимать? Нехорошо это, - мужчина посмотрел на неё более внимательно.

- Я и сама знаю, - сказала девушка, потирая опухшие от слёз глаза. И снова удивилась, ведь ещё пять минут назад она этого не знала.

- Я вам небольшую иконку дам, помолитесь Божьей Матери, и Она всё уладит.

Как правильно молиться, Наташа понятия не имела. Просто смотря на образок, девушка снова почувствовала, что потекли слёзы, но уже не водопадом, а двумя большими каплями.

Безымянный мужчина ушёл так же неожиданно, как и появился. Через пару минут встала и Наташа с надоевшего кресла. Но не к самолёту, а к выходу понесли её слегка покалывающие от долгого сидения ноги. Как язык девушки, не советуясь с разумом, сказал правду, так и ноги послушно застучали каблучками в сторону города.

Русскому человеку нравится подойти к самому краю, чтобы потом отшатнуться. Нам это почему-то нужно – хлебом не корми. Русский не убежит от пропасти, но подойдёт поближе и заглянет в неё. Лишь когда закружится голова и придёт панический ужас, бросится назад, чтобы без слов и сразу всё понять. Именно так: не подкрадётся к краю – останется на всю жизнь ребёнком. А подойдёт – сразу взрослым станет, и растраченные годы мигом догонит. Но ведь это чревато. Не все успевают отпрыгнуть назад, и многие падают.

Стюардесса, свежая и розовощёкая, проводила в проходе последний инструктаж, показывая, куда бежать в случае аварии. Казалось, что, случись беда, все будут спасаться так же весело и непринуждённо, как она размахивает ручками-веточками. Похожий на Шона Коннери мужчина, но уже в ослепительно белом одеянии, сидел на правом крыле самолёта и улыбался, глядя на милую человеческую возню.